Воспоминания о Матвее Григорьевиче Винокурове

Из воспоминаний моего отца, написанных в 2005-2006 годах.

                                          Воспоминания о дедушке Матвее Григорьевиче.

Мой дедушка, Винокуров Матвей Григорьевич, отец моей мамы, Винокуровой Марии Матвеевны, родился 1879 году, в селе Гореново, Рославльского района Смоленской области. У его отца, моего прадедушки, крестьянина того же села, было четыре сына ( по старшинству):

Матвей Григорьевич

Марк Григорьевич

Егор Григорьевич

Фёдор Григорьевич.

Самый молодой, Фёдор, ушел из села в 20-е годы 20-го века, предположительно, на заработки (точно мне неизвестно) на угольные шахты и погиб. Остальные братья потом в разное время прошлого века и по разным причинам перебрались в город Рославль, где и жили до конца своих дней.

Мой дедушка до первой мировой войны жил и работал в селе Гореново, вёл своё крестьянское хозяйство, был женат на моей бабушке, Винокуровой Наталье Фёдоровне ( девичьей фамилии не знаю). Они имели семерых детей. Один ребёнок ( имени не знаю ) умер совсем маленьким, моя тётя Наташа умерла в возрасте 20-ти лет в 1940 году в г.Ленинграде, где училась в медицинском институте. Дедушка закончил 4 класса церковно-приходского училища, был грамотным человеком и пользовался уважением односельчан, которые неоднократно избирали его сельским старостой. Бабушка была неграмотной, читать и писать не умела. Насколько я знаю, в Горенове семья Матвея Винокурова прожила до 1911 года. Потом случился большой пожар, усадьба их сгорела и дедушка переселился в посёлок Красная горка, который находится в 2-х км от Горенова. Каким-то образом зто совпало с реформами Столыпина, когда крестьянам давали землю, расселяя большие сёла, реформируя таким образом, крестьянские общины. Дедушка и вся его семья были очень трудолюбивыми людьми, много работали в своём крестьянском хозяйстве ( пашня, сенокос, постоянный уход за скотиной и птицей), потому семья после пожара снова встала на ноги. Все работы выполняли самостоятельно, батраков не нанимали. Дедушка умел многое. Кроме любых крестьянских работ он был очень хорошим плотником, зарабатывал, исполняя плотницкие работы. Бригада, в которой он постоянно работал после завершения уборки урожая, "поставила", как он мне рассказывал треть всех домов в Рославле. Ведь до Великой Отечественной войны и многие годы после неё Рославль был, в основном, "деревянным " городом. Кирпичные дома (почти все одноэтажные) были только в центре, остальное - дерево. Во время Великой Отечественной войны очень много деревянных домов сгорело. Собственно поэтому дедушка мне и рассказывал о своих плотницких работах в городе, видя эти пожары во время войны и после. Кроме того, он умел хорошо валять валенки, для этого в хозяйстве были необходимые помещения и оборудование. Хорошо плёл лапти, ремонтировал сбрую, телеги, сани. Кстати, собирать сани он тоже умел. Этот процесс сборки я видел в детстве собственными глазами. Основу саней составляют два полоза, которые гнут в специальных мастерских, где надо иметь соответствующее оборудование. Всю остальную конструкцию надо собрать на основе этих полозьев. Это дедушка делал хорошо даже в условиях оккупации, когда он для кого-то собрал двое саней ( именно это я и видел), наверное, что-то при этом заработав для нас с бабушкой. Так что руки у него были очень хорошие. Но я отвлёкся от хронологической последовательности событий, тех, которые мне известны из жизни дедушки. Он воевал во время Первой мировой войны на русско-немецком фронте, попал в плен и был в плену в Австрии Домой вернулся после окончания военных действий, в каком точно году - не знаю, видимо, в 1917. В революции и гражданской войне участия не принимал, насколько я знаю, во всяком случае, активности не проявлял никакой. Видимо, война и плен научили его держаться от всех этих безобразий по возможности. подальше. Время моего с ним общения не располагало к подробным беседам с ребёнком на военно-политические темы, так что он не делился особенно мыслями о своей прошлой жизни и об отношении к современной. Насколко могу вспомнить соответствующие намёки в разговорах взрослых на эту тему, он достаточно успешно уклонялся от участия в каких-либо событиях тех бурных революционных времён, как на стороне красных, так и белых. Одно я знаю точно из разговоров с ним: он считал, что к власти в деревне пришли пьяницы, бездельники, лодыри и люди, не умеющие нормально выполнять сельскую работу. Поэтому они и были бедняками, поскольку не умели и не хотели трудиться. И именно они разорили деревню, отнимая землю и имущество у тех, кто работал на земле,. и сгоняя всех в колхозы. Это он не стесняясь объяснял очень популярно своим "семейным" коммунистам - своему зятю, моему отцу и своему старшему сыну, брату моей матери и моему дяде Сидору. В своей правоте в этом вопросе дедушка был убеждён, а я эти его рассуждения с детства только запомнил, понимать начал значительно позже.

На Красной горке семья Винокуровых жила, наверное, года до 1935-36, точнее не могу сказать. Впрочем, с отцом и матерью остались только младшие сёстры, мои тёти Наташа и Дуня. Тётя Рипа вышла замуж и ушла в дом мужа, в рядом расположенную деревню Голеевка. Дядя Сидор переехал в Рославль, там работал и женился. Дядя Ефим уехал учиться в Ленинград, а моя мама - в Москву. Сначала дедушка, насколько я знаю, в колхоз не вступил. Потом. когда начали всерьёз заставлять, переехал в Рославль, купив там дом. Дом они купили вместе с семьёй тети Рипы и вместе в нём поселились. Практически в городе они вели тот же крестьянский образ жизни, только овец не было. Были лошадь, две коровы, двое свиней, десяток кур. При доме - большой огород, на окраине города - поле, где сажали картошку. Каждое лето обязательная заготовка сена, которое складировалось в большом сарае при доме. Такое вот село в городе, который тогда был, по существу, большим посёлком. Отношения с соседями сложились хорошие. Дедушка был добрым, отзывчивым человеком и всегда помогал. чем мог людям, которые обращались к нему за помощью. Это не всегда одобряла моя бабушка, которая тоже не отказывалась помочь соседям, но считала. что дедушка в этом смысле бывает излишне "усерден".

При выполнении любой работы дедушка был очень добросовестным работником, всё делал. предварительно много раз обдумав то, что собирался сделать. Да и во время выполнения задуманного всё время старался видеть, как получается тот или иной результат работы. Так было во всём: пахал ли он землю, заготавливал ли сено, штукатурил ли стены комнат в доме или крыл крышу и т. д и т.п.Пословицу "Семь раз отмерь, один раз отрежь" я узнал от него. Полной противоположностью ему в части подхода к исполнению каких-то дел были его старший сын Сидор и мой отец. В семье это всегда отмечалось. Для сравнения всегда представлялся случай достаточно частый в хозяйственной практике - когда нужно было что-то прибить или сколотить. Глядя на забитые гвозди любой член семьи мог сказать, кем они забиты - дедушкой или дядей Сидором или моим отцом. Двое последних в оправдание говорили, что они выполнили работу быстрее, а аккуратность совсем не всегда обязательна. Дедушка неаккуратно делать не мог, потому что считал неаккуратное ненадёжным. Какую-то суету, спешку в делах он терпеть не мог и других старался научить этому же. Это его качество я помню очень хорошо. И окружающие уважали этот его основательный, продуманный подход к делу. При этом он никого не заставлял делать что-то по своему. Он достигнутым результатом показывал, как нужно правильно делать то или иное дело. Благодаря ему я уже в очень раннем детстве многое знал о крестьянском труде. Он брал меня с собой на пашню, ставил за плугом впереди себя, и так мы вместе шли по свежей борозде за плугом, который тянула лошадь. Я шел, держась за рукоятки плуга в полной уверенности, что это я управляю и лошадью, и плугом, что я пашу это поле. Он брал меня на луг, где косил сено, на ток у гумна, где вручную, цепами молотили снопы ржи, показывал, как обрабатывают лён, как запрягают лошадь, как вообще кормят и поят сельскохозяйственную живность и ухаживают за нею. Поручал мне какую-нибудь несложную работу, например, править гвозди, которые в те времена были огромным дефицитом и их надо было использовать многократно, предварительно выровняв после предыдущего использования.

У дедушки был очень спокойный, ровный характер. Я никогда не слышал, чтобы он на кого-то повысил голос, тем более накричал, как-то обидел. В семье он пользовался очень большим уважением, к его мнению очень внимательно прислушивались. Конечно. в те годы, когда я жил у них в бабушкой, их дети уже были взрослыми, самостоятельными людьми и свою жизнь строили сами, в соответствии со своими взглядами и убеждениями. Но мнение отца для них имело большое значение, хотя, конечно, они ему уже далеко не всегда следовали. Да он этого и не добивался, он и сам уважал чужое мнение. Он никогда ни с кем не ссорился, ни со своими детьми, ни с бабушкой. Бабушка имела на него большое влияние, она, насколько я помню управляла в доме многими хозяйственными процессами, по крайней мере, так это представлялось моему детскому взгляду на происходившее в доме. В моей памяти сохранился только один случай, когда я видел дедушку сильно выпившим по случаю какого-то праздника. Всё происходило совершенно спокойно, никаких эксцессов, бабушка и тётя Рипа просто отвели его в спальню и уложили спать. На моих глазах такого больше не было. Никаких регулярных приёмов спиртного у дедушки не было. В этом смысле он был непьющим человеком.

К окружающему миру и событиям в нём дедушка проявлял постоянный интерес, внимательно слушал радио, читал газеты, старался поговорить о событиях в стране и мире со своими родными и близкими, особенно с теми. которые жили в Москве, а потом в Ленинграде. Его интересовали всевозможные новые достижения в мире техники. Со мной он тоже говорил на эти темы, когда мне случалось бывать в Рославле уже в период учёбы в институте. Он знал, что мне запрещено говорить на "секретные" темы, поэтому мы говорили как бы на общие технические темы - об авиации, о новом тогда телевидении, о ракетах, которые использовались во время войны(это народ уже знал)под именем "Катюши". Пятидесятые годы прошлого века - это последние годы его жизни и именно в это время он мне говорил: "Какая интересная идёт жизнь! Новые автомобили, реактивные самолёты, космические ракеты, спутники, телевизоры - сколько всего придумано! Очень хочется ещё пожить, посмотреть, как это всё будет дальше!" И продолжал читать газеты до глубокой ночи, когда ему никто не мешал. Правда, в шутку бабушка "ругала" его, что он "палит" много электричества на освещение. Во время немецкой оккупации мы жили на Красной горке у родственников бабушки, спрятавшись, как считали дедушка и бабушка от возможных преследований со стороны немецких властей - ведь семья считалась семьёй коммунистов, один из которых был вторым секретарём Рославльского горкома партии, а другой - моряком, флотским офицером. И в городе было немало людей, которые это хорошо знали, прежде всего из числа соседей по улице. В доме, стоявшем рядом с домом дедушки, по тому же 3-му переулку Красина, хозяином был человек, когда-то до 1917 года служивший в российской жандармерии, не знаю, правда, на каком посту. Но от него в семье Винокуровых ждали всяких неприятностей, хотя внешне отношения были нормальные. Так вот в это время дедушка не оставлял книги, читал всё, что попадалось под руку, тоже поздно вечером при свете коптилки, а то и лучины. Знаю точно, что в это время читал он Библию, потому что об этом он говорил мне: "Очень умно написанная книга, годится для чтения во все времена. То, о чём в ней написано, было и в прошлую войну ( имелась ввиду Первая мировая война ) и в эту. Брат идёт на брата, сын - на отца". Это я запомнил практически дословно. Он и ещё много приводил примеров соответствия текстов Библии происходившим и происходящим событиям, но я этих примеров не запомнил. А вот то, что написал выше, помню точно. Тогда я совсем не понимал, что это за книга - Библия, понимал только, что это как-то связано с верой в Бога. О вере в Бога, о том, что есть люди верующие и неверующие я в детстве уже знал, поскольку в доме дедушки и бабушки и в деревне, и в городе всегда были иконы, во всяком случае, при их жизни. И мне ещё в детстве объяснили, кто на них изображен и почему они находятся в доме. Дедушка и бабушка, конечно, были крещёными, православными людьми. Насколько я помню дома иногда молились вечером, не очень долго. Но в церковь на моей памяти не ходили, видимо, потому, что церкви были закрыты. А, возможно, и потому, что в семье были коммунисты. Так что о твёрдости и глубине их веры ничего сказать не могу. Знаю точно, что в период оккупации меня хотели покрестить, чтобы как-то "скрасить" мою черномазую внешность и принадлежность к коммунистической среде обитания. Но знаю также, что это не состоялось. Такое дело я бы точно запомнил, поскольку мне предварительно рассказывалось, как это делается с младенцами, а как должно происходить с более взрослым ребёнком. Думаю, что дедушка и бабушка не решились на моё крещение, так как верили что немцев прогонят, придут наши войска, а с ними и мой отец, который вряд ли одобрит такую их самодеятельность. как крещение сына коммуниста.

Ещё мне вспоминается, что дедушка, естественно, считал, что основой государства является труд рабочих и крестьян. Другими заслуживающими уважение видами деятельности являлись, по его мнению, труд инженера, врача и учителя. Остальное он считал менее важным. Он не понимал, как всерьёз можно воспринимать ( и платить за это деньги) труд певцов и танцоров из всевозможных ансамблей песни и пляски, а также труд шахматистов, художников, музыкантов и других деятелей искусства. Для него все эти занятия были несерьёзным делом. Мне как-то не приходило в голову спросить у него, как он относится к военной службе, а также к работникам торговли. Смутно помню какие-то довольно иронические воспоминания дедушки и бабушки о каких-то священнике и дьячке гореновской церкви, которым надо было делать некие подношения по церковным праздникам. Впрочем, эти рассказы мне вспоминаются очень смутно, поскольку они тоже как-то связаны с моим несостоявшимся крещением.

В целом я запомнил своих дедушку и бабушку, как людей совершенно замечательных, удивительно светлых и добрых. Конечно, ребёнку не дано видеть какие-то негативные стороны характера, поведения, общения, которые могли проявляться у них в повседневной жизни. Но мне они не запомнились, поскольку, повторяю, мне не дано было их увидеть. И это замечательно. Мы с моим двоюродным братом Сергеем, сыном тёти Рипы, были "поделены" - он был внук "дедушкин", я - "бабушкин", Такое деление возникло из-за того, что бабушка неоднократно приезжала няньчиться со мной и в Москву, и в Ленинград, поскольку отдавать меня в ясли или в детский сад мама категорически не хотела. И Сергей оставался в Рославле, тоже в определённом смысле на попечении дедушки. Но любил нас дедушка одинаково, это я помню очень хорошо. Как-то вечером, когда меня, ешё дошкольника, уложили спать, дедушка подошел ко мне и очень бережно прикрыл одеялом моё ухо, чтобы мне было теплее спать. Как аккуратно и ласково это было сделано я помню до сих пор. Я и сейчас очень люблю спать на боку, прикрыв ухо одеялом. И всегда при этом вспоминаю моего дедушку Матвея Григорьевича Винокурова с огромной благодарностью за его заботу обо мне во все времена нашего общения.